Голос пойманной птицы

Правду мы говорили шепотом — или молчали вовсе...Она была бунтаркой. Женщиной, которую услышали. Поспешно выданная замуж, Форуг бежит от мужа, чтобы реализоваться как поэт, — и вот ее дерзкий голос уже звучит по всей стране. Одни считают ее творчество достоянием, другие — позором. Но как бы ни складывалась судьба, Форуг продолжает бороться с предрассудками патриархального общества, защищает свою независимость, право мечтать, писать и страстно любить.Для кого эта книга:Для читателей Халеда Хоссейни, Чимаманды Нгози Адичи, Мэри Линн Брахт, Эки Курниавана, Кейт Куинн и Амитава Гоша.Для тех, кто интересуется Востоком, его традициями и искусством.Для поклонников историй о сильных героинях и их судьбах.От автора:В 1978 году моя семья уехала из Ирана с двумя бордовыми кожаными чемоданами. В Тегеране уже какое-то время было неспокойно, но в том году беспорядки неожиданно усилились. Мы не знали, сколько это будет продолжаться, и решили на время уехать за границу. Ни на сборы, ни на планы времени почти не оставалось. Мы бежали в Америку, рассчитывая переждать царившее на родине бесчинство и хаос. На следующий год в Иране случилась революция. Те два бордовых чемодана мы так и не разобрали, а после и вовсе выбросили.Моя семья не вернулась в Иран. Я не вернулась в Иран. Но кое-что уцелело в суматохе нашего бегства. Вместе с другими дорогими сердцу вещами мать привезла в Америку тоненький сборник стихов Форуг Фаррохзад. В детстве и юности я не раз видела эту книжицу. Как сейчас помню: на обложке — женщина с каре, глаза подведены сурьмой. Кто она и почему уехала с нами в Америку?Этот образ, великолепный, таинственный, современный, укоренился в моем воображении, но стихи Форуг я прочитала лишь в колледже — и влюбилась. В Калифорнийском университете мне невероятно повезло учиться у доктора Амина Банани, ныне покойного, исследователя иранской литературы, в 1950-е годы лично знавшего Форуг. Едва я прочла "Грех", как меня заворожил голос Форуг, его естественность и непосредственность. Еще меня поразила ее храбрость. Это было стихотворение о страсти, какую переживает женщина. Неужели иранские женщины действительно когда-то так писали?Форуг Фаррохзад (или просто Форуг, как ее называли) росла в Тегеране 1940–1950-х годов — первая женщина, без поддержки и покровительства мужчин сумевшая избавиться от ярлыка "поэтессы": она стала выдающимся поэтом. "Грех" она написала, когда ей не было и двадцати: это искреннее и смелое стихотворение прогремело на весь Иран и снискало ей скандальную славу. Пять сборников поэзии укрепили ее репутацию бунтарки. Изгнанница в собственной стране, Форуг-режиссер наводила объектив на тех, кого общество вытеснило на задворки. Снова и снова она бесстрашно бросалась в жизнь, говорила о страсти и о протесте в те времена, когда многие считали, что женщину вообще не должно быть слышно. Она была слишком талантливой, слишком бесстрашной и слишком целеустремленной, чтобы дать себя заткнуть тем ограничениям, которые пытались на нее наложить.Она рисковала, это ей дорого обошлось — но и сделало ее поэтом. И полвека спустя ее уникальные стихотворения невозможно читать без удивления перед смелостью их тем, свободой их языка, прямотой их позиции, не требующей оправдания. Форуг Фаррохзад, пожалуй, более чем любой другой автор, разрешила иранским женщинам дерзость, ярость, страсть, восторг. Она сорвала с женского творчества покровы условностей и приличия, отразила, точно в зеркале, женскую боль и надежду. Искренностью и отвагой она проложила себе путь в иранской литературе, ее жизнь и творчество повлияли на множество женщин, в том числе и на мою мать.Когда я, выросшая в Калифорнии американка иранского происхождения, чья юность пришлась на девяностые годы, читала стихи Форуг, я словно переносилась в иную страну с иными представлениями о том, что значит быть женщиной, с иными возможностями того, кем я могу стать.Ее стихотворения переменили меня. Они пробудили во мне интерес к жизни иранских женщин, и этот интерес я сперва удовлетворяла как литературовед, а потом и как писатель. Для своей первой книги, семейных воспоминаний "Хорошая дочь" (The Good Daughter), я несколько лет изучала историю Ирана до революции 1979 года. И даже закончив книгу, я чувствовала, что события этого периода по-прежнему не дают мне покоя, занимают мои мысли. Иран — страна парадоксов, в пятидесятые и шестидесятые годы эти парадоксы лишь усугубились. В те годы жизнь женщин претерпела коренные изменения, но многие старые запреты и предрассудки никуда не делись. Этот конфликт меня заворожил. Вдобавок со времен Форуг женщины прочно вошли в иранскую литературу, при этом — в силу укорененных в культуре табу или открытой цензуры — складывалось ощущение, что о многом до сих пор не пишут, особенно о десятилетиях, предшествующих революции. Что значило в те годы быть женщиной в Иране? Какие существовали правила? Какие возможности и препятствия? Мне хотелось прочесть — и написать — историю, которая ответила бы на эти вопросы.И я обратилась мыслями к Форуг. Год за годом я продолжала читать о ней все, что удавалось найти, еще не осознавая, что в конце концов напишу о ней роман. В какой-то момент я узнала, что во время беспорядков, всколыхнувших Иран в начале шестидесятых, Форуг помогала студентам-активистам. Я решила выяснить все, что получится. Я обратилась к ее стихам, потом к научным источникам. Открытие следовало за открытием. То, что я обнаружила, ввергло меня в изумление, и в конце концов я подумала, что обязана рассказать ее историю.