Не счесть противоречивых — но странно устойчивых психологиче-ских фантазий о реб?енке. Он уязвим и чувствителен, ему легко нанеститравму; он жесток и необуздан, его нужно контролировать; он нуж-дается в безусловной любви, в ч?етких границах и творческой свободе.Охваченные беспокойством, мы запираем реб?енка в «детском» мире —особая одежда, игрушки, книги, комнаты, специалисты, развлечения;но эта фантасмагория служит одной цели: заглушить плач брошенногореб?енка, живого человека, разлуч?енного с настоящей жизнью его семьи.Юнгианский аналитик Джеймс Хиллман показывает, что пользуиз такой фантазии извлекают лишь сами терапевты — ведь, много летадаптируясь к искусственному миру, человек, столкнувшись с жизнью,становится растерянным дикар?ем. Современная фантазия о личностномросте неотделима от фантазии о реб?енке; от нас ожидают, что мы будемразвиваться даже на смертном одре — и это запирает нас в следующейклетке — бесконечной терапии и самоанализа. Необходимо возвратитьмаленького человека в сообщество людей, одинокое дерево — в лес,а истории нашей жизни — е?е трагедии, е?е падения и раны, которыене всегда приводят нас к успеху, но крепкими узами соединяют насс вечными сюжетами человечества.
